…в этом мире несчастливы… книга первая - Е. Черносвитов

Я стала легендой Гантиади. И была ею до тех пор, пока жили на побережье Трапизоняны, членом семьи которых я стала… Вот сейчас, на склоне лет, думаю: а если бы у старухи не было абсцесса, умерла бы она, имея предчувствие, или нет? Прожила бабушка после моей операции ровно десять лет и скончалась во сне. Предчувствий смерти у нее не было. Может быть, скрыла?

P.S. Вернувшись в Москву в сопровождении двух десятков молодых красавцев, предлагающих мне руку, сердце и огромный кусок, почти до Турции, Черного моря, я сразу вышла замуж за коллегу, которому морочила голову, не говоря ни «да», ни «нет» на его предложение выйти за него замуж… Медовый месяц прошел в Армении и на черноморском побережье Кавказа…

9……Об этой смерти целый год говорил весь Николаевск-на-Амуре и его пять районов. Было это в 1969 году. А легенда сохранилась и поныне…

Мальчик и девочка дружили с первого класса. На одной парте сидели. Он всегда нес ее портфель и в школу, и после школы. Родители с обеих сторон в их дружбу никак не вмешивались. Посторонние – тоже! Ведь парень рос большим и крепким. И в четырнадцать лет был в Крае известным борцом дзюдо. Настолько успешным в борьбе, что неоднократно по приглашению различных школ дзюдо выезжал на соревнование в Японию и всегда побеждал. Она была также высокая и стройная всегда не по годам и очень красивая. Но душа у нее была другая, музыкальная: окончила музыкальную школу дважды. Классы фортепьяно и скрипки. Отношения между ними были кристально чистые. Первый раз они поцеловались, чуть касаясь губ друг друга и робко прижимаясь друг к другу перед объективом фотографа в Токио, куда она поехала на соревнования вместе с ним. Было им по 16 лет. И вот как все случилось ровно через год. В жаркий августовский день они бродили по лесу, собирая грибы, недалеко от города. Неожиданно налетел ветер с Татарского пролива и пошел косой и сильный дождь. Они вмиг промокли! К их радости, увидели сарай, вернее амбар под сено: в нем уже сохли первые скирды душистой травы. Забежав в сарай, они стали выжимать одежду друг у дружки! Но потом скинули все! Это произошло как-то само собой! Тщательно отжали воду и развесили одежду – платьице, шаровары, рубашку и трусики, где попало. В амбаре был полумрак. Но дождь и ветер продолжались недолго – и изо всех щелей стен и ворот амбара стало вливаться жаркое солнце. Столько всего неожиданного, нового, буря с Океана и буря эмоций, свалила их на подсыхающие копны травы и полевых цветов! Они упали, наверное, молча, посмотрели друг другу в глаза и крепко-крепко прижались друг к другу своими сильными и прекрасными телами! И стало их клонить в сладкий сон! Возможно, она, возможно – он, возможно – они в один голос, сказали: «Как хорошо! Вот так бы уснуть и не просыпаться!»… Так их и нашли в крепких объятьях друг друга мертвыми поздней ночью, родители и соседи, отправившиеся на поиски… Глаза у обоих были закрыты. На лицах – улыбка счастья!.. Судебные медики не нашли никаких причин смерти! Умерли они одновременно!.. От счастья!

P.S. Никаких следов любовных утех, на их телах обнаружено не было. Умерли они невинными, не было следов и попыток лишиться невинности… Их похоронили в одном гробу. По общему согласию родителей в той позе, в какой их нашли, и без одежды: только накрыли белым саваном…

История девятая. Антоновка созрела!

Сегодня простоял целый день у калитки родительского дома с позеленевшей бронзовой табличкой: «Фонд Милосердия и Здоровья. 1986—1996». Это в Завидово. В Настоящем Завидово! Выбритый, причесанный, в австралийской тужурке «Чуринга», в белых джинсах и черных сапожках Williams. Рядом со мной стояла огромная корзина с верхом наполненная отборными яблоками «Антоновка». Останавливал всех, мимо проходящих и говорил: «Возьмите яблоки. Даром отдаю. Пожалуйста, возьмите!» Люди отказывались, помотав головой, или буркнув: «Сам ешь!» Одна молодая пара с маленьким ребенком в коляске остановилась, и мужчина сказал: «Отец! Своих – навалом! Подвал забит. И компоты, и варенье… Спасибо!»… Мимо пробегал мальчишка, путаясь в соплях и на ходу отсасывая из бутылки «Кока-Кола». Я схватил его за рукав: «Возьми яблок, вкусные!» Парнишка вместо ответа пустил на меня изорта фонтан «Кока колы»!

К вечеру по нашей улице «Фабричная» начинают носиться туда-сюда заморские крутые тачки. Я на картоне в стиле граффити Бэнкси написал: «Антоновка отборная! Даром!». И подрисовал дерево, усыпанное яблоками, а под ним согнувшегося человечка, под ударами падающих яблок. Машины мчались мимо меня! Тогда я встал посреди дороги, начинало темнеть. На грудь повесил мощный фонарь. Бесполезно: меня лихо объезжали «тачки» и слева, и справа! Вдруг одна остановилась. «Ура!», – мелькнула в сознании. Дверь приоткрылась и молодая белокурая, голубоглазая девочка, ну лет 18—19, управляющая машиной, крикнула: «Мужик! Чем торгуешь?» «Даром, дочка, антоновку вот предлагаю! Читать разве не умеешь?» «Да кому нужна твоя „антоновка“!…» И после паузы, продолжила за приоткрытой дверцей: «А ты ничего еще… На сто баксов…» И ловко бросила скомканную сто долларовую купюру поверх моих яблок. «Зачем мне твои баксы?» – крикнул я, поднимаю купюру. «Даром стоишь, что ли… Покрась вон табличку на калитке – вся позеленела!» Дверца захлопнулась. Милое личико исчезло. Машина рванула, и заглушая рев мотора, из ее окон понеслось: «Whole Lotta Love…».

Я решил, что Мать Тереза из меня не получилась… Не то, что – мои родители, Зинаида Антоновна и Василий Петрович, чей Фонд Милосердия и Здоровья в лютые годы гремел в точном смысле слова на весь мир! Фуры из всех стран Западной Европы, из всех Штатов Северной Америки и всех стран Латинской Америки, Мексики, Канады и даже с маленького острова Тайваня, в очередь вставали с Ленинградского шоссе к нашему дому! Сто ведерные бочки с оливковым и подсолнечным маслом, говядина и свинина тушеная, куры и поросята копченные, и множество разных продуктов заполняли все площади нашего дома и строений! А бригады из пенсионеров и ветеранов ВОВ сутками раскладывали заморские деликатесы по порциям и развозили – летом на тележках, а зимой – на саночках по домам. А машины – по все калининской области и пограничных с ней районов: в больницы, дома престарелых, интернаты и тюрьмы. Банки Франции, ФРГ и Великобритании предлагали беспроцентные кредиты… Фонды Матери Терезы и принцессы Дианы приглашали маму (папа умер на заседании Правления Фонда в 1990 году) к себе с циклом лекций… Ватикан прислал несколько тысяч библий на русском языке, толстых, в твердом переплете, книг. Фонд Черносвитовых был первым в СССР и постсоветской России. Борис Николаевич Ельцин выделил 80 миллионов рублей, на покупку и ремонт дома для Фонда, передав маме из рук в руки, через забор своей правительственной дачи чек… Моя аспирантка пишет книгу на документах Фонда. Читая эти документы, душа разрывается на части, а сердце останавливается от боли и тоски…

…Так, никто и не взял у меня ни яблочка! Возвращался я домой, горемыка! Один-одинёшенек сел на стул и задумался… Так, ни о чем! «Завтра пойду на могилки родителей, расскажу о своей неудаче с «антоновкой»! Тяжело! Жена с молодым любовником умчалась в Турцию на баррикады. Моя юная любовница улетела во Флоренцию изучать творчество Джотто… Ой, вы, молодые-красивые! Приезжайте ко мне в гости за антоновскими яблоками! У меня есть в погребке отличный ликер и виски «Single Malt» из тыквы… Экологически чистые продукты, со своего огорода и своими руками…

История десятая

Не дожить…Теперь прощай, мой идеал, мой ангел!Под этим небом вместе быть не нам…Ведь ласки наши жгучим, сладким ядомНа раны нам ложились, не бальзам!Я целовал твои безумно губыИ грудь твою, пылая, целовал…Прошу, уйди – друг друга мы забудем.Забуду все, что я с тобой узнал.Да, счастье долговечно только в сказке —Без мук желанья, как могила без креста.Мы встретились, быть может не напрасно —Но наши маски, спали вдруг с лица.Уйди, прошу, растай в воспоминаньях —В пустое слово «было» – превратись!С тобой имел я все, но все – страданье!Забудь меня иль обо мне молись!

ХХХТы прости меня, пожалуйста, за нежность!Эту тайну, как мечту, прости…В нашей жизни может быть небрежность —Сны и явь, и, промелькнувши, дни!Взгляд твой, обжигавший, как издевка —Остывал давно у сердца моего!Не улыбка, прячась, как воровка —Судорогой рот свело!Понял я, что истекло слезами —Плач не стон, не просьба, но покой…Было—не было – за синими горами!Высоко – за тучей грозовой!Не печалью истекает нежностьИ в упреках – не найти конца…Ты прости меня, мою небрежность —Как утес умершая волна!(28/06/ 2005. Скорый «Москва-Одесса»)

ХХХМилая, глупая девочка —Нам ли сердиться с тобой?Нежная, дерзкая, смелая —Верь мне: и я такой!

ХХХНе тобою сотканы годаПаутинкой счастия прозрачной…Помнишь, ты сказала: «Никогда!»И тоской подернулся мой взор горящий.Помнишь, я, как нищий уходил:Пряча стыд отказа и презренья!Горечь жизни до глотка испил.Яркий свет слепил глаза прозреньем!Мир затрясся, сам себя круша,Вихрем распыляясь в черной бездне…И, как тень, несчастная душаТам же, в черноте, могла исчезнуть!Раскололось что-то в бытие —Молчаливо смерть меня коснулась —Оказался я в сплошном кошмарном сне:Горе в горе горем захлебнулось!

ХХХЯ тебя не виню – виноваты причины банальные…В этом мире условностей, отравляющих дни.Не сбежать, и не скрыться, не спрятаться в дальниеДали – чистой, прекрасной, как грезы невинной любви.Нам ее не понять – схоронили, убили, замучив, забытую…В пепле сердца иль в плесени жалкого Я…Не любовь, а привычка, тропинкою пыльной, избитоюНас приводит друг к другу на исходе унылого дня!О, избавь меня Бог повторять, как молитву, банальности!В трескотне слов аптекарски взвешивать – быть иль не быть?Пусть в глазах наших тайна, под маскою странностиСдержит крик, спрячет боль…И не будем друг друга винить!

ХХХЯ полюбил стареющую женщину,Мальчишка! Страсть себе, как сон, внушил!И в напряжении желанья с дикой дерзостьюВорвался в сердце к ней, в нем раздувая пыл!Я соблазнителем шептал коварныеИзбитые и пошлые слова любви —Страдания испытывал отрадные,И слезы лил у трепетной души!В томлении, касаясь кожи в складочку —В ней, и в себе, огонь я разжигал!Поверил не на шутку в эту сказочку —Ее, себя иль… я к чуду возвращал!С румянцем легким, распахнув парадноеТвой полу иссохший труп магнитом притягал…Мой гвоздь, судьбою беспощадною,Туда, тянуло, как и ожидал!Уже блаженство предвкушая сладкое —Все члены …разбудила ты!Не знал я, что любовь – не прядки;То не любовь, а тени от любви!И, сбросив глупость лет – цветы могильные,Рванулись оба …словно в облака…В любовь? В тоску обильную —Два дурака!Лишь саван сброшен был —Исчез и дерзкий пыл!

(После просмотра прекрасного фильма 1961 года – «Это была только шутка!» Венгрия. Режиссёр: Мартон Келети).